Фольклорные образы в «Обломове»

Во сне Обломова в последней главе романа Агафья Пшеницына и мать героя, сливаясь в один образ, ассоциируются с Милитрисой Кирбитьевной из «Сказке о Бове-царевиче», рассказанной маленькому Илье в детстве: «И видится ему большая темная, освещенная сальной свечкой гостиная в родительском доме, сидящая за круглым столом покойная мать и ее гости: они шьют молча; отец ходит молча. Настоящее и прошлое слились и перемешались. Грезится ему, что он достиг той обетованной земли, где текут реки меду и молока, где едят незаработанный хлеб, ходят в золоте и серебре…Слышит он рассказы снов, жмется к няне, прислушивается к ее старческому, дребезжащему голосу: «Милитриса Кирбитьевна!» — говорит она, указывая ему на образ хозяйки». Указание на связь героинь с этим фольклорным образом озадачивало многих исследователей «Обломова» и это неудивительно, ведь в «Сказке…» Милитриса предстает коварной женщиной, убившей мужа и сживающей со света сына, кровавым фантомом в лучших традициях Шекспира /Гомера. И как можно сравнить мягкую, преданную, жертвенную Агафью Пшеницыну или трепетно любящую сына мать Обломова с этим чудовищем???

Оказалось, что можно, и вот почему: мать героя сделала все, чтобы невольно убить в сыне волю ужасающей гиперопекой, поэтому является косвенным виновником его главных жизненных неудач. Агафья Пшеницына, тоже непроизвольно поставила перед героем самый страшный и непобедимый для него соблазн: комфорт и беззаботную жизнь, что окончательно парализовало в Илье Ильиче остатки силы характера и обрекло на неподвижное медленное угасание. Мы можем вспомнить, что постепенное отдаление от Ольги, т.е. от зачатков жизненной активности произошло именно после того, как герой нанял злополучную  квартиру на Выборгской стороне.

Агафья Пшеницына последовательно реализовывала обломовский идеал абсолютного спокойствия, который, в сущности, равен небытию и вечному упокоению, т.е. смерти. В образе героини присутствуют черты, роднящие ее с гоголевской Коробочкой: ограниченность, потрясающая хозяйственность, вдовство. И ту и другую героиню окружают домашние птицы: курицы, петухи, с которыми они в какой-то мере ассоциируются. Правда, в отличие от Коробочки, Пшеницына наделена более плодородным началом, которое подчеркнуто наличием детей и говорящей фамилией. Обе женщины без злого умысла рушат жизненные планы героев (Чичикова и Обломова).

«Обломов» в своей структуре, как и многие классические произведения, повторяют схему волшебной сказки. Герой должен пройти череду испытаний, чтобы оказаться достойным соединиться с прекрасной девушкой. На этом поприще его подстерегают враги и откровенные недоброжелатели (Тарантьев, Мухояров), но есть и волшебные друзья и помощники, которых герой обрел благодаря добрым и светлым сторонам своего характера (Штольц). Подобная категориальность осложняется наличием таких персонажей, как Агафья Пшеницына, родители Обломова, которые, желая блага, причиняют вред. Но волшебную сказку роман напоминает лишь в своей основе. Традиционный сюжет к концу ломается, ведь Обломов не выдерживает испытания.

Проанализировав некоторые интертекстуальные элементы, можно прийти к выводу, что Агафью Пшеницыну, несмотря на кажущуюся невинность и безобидность, нельзя считать абсолютно «безоблачным персонажем».

Роль Захара

Захара можно считать двойником Обломова на народном уровне. Слуга разделяет главный порок и проклятие своего барина, который в конце концов обрекает его на жизненный крах. Рассмотрим подробнее, в чем заключается роль очередной жертвы обломовщины.

Во-первых, образ Захара призван подчеркнуть, что лень и абсолютная беспомощность – это не только барская проблема, искореняемая уничтожением социального слоя иждивенцев, но и общерусская черта. Такое умозаключение подтверждает и упоминание фольклорных сказок, в которых словно выражена национальная мечта «полежать на печи, походить в готовом, незаработанном платье и поесть на счет доброй волшебницы». Такому мировосприятию противопоставлен деловой прагматизм немца – Штольца, который «жил по бюджету, стараясь тратить каждый день, как каждый рубль, с ежеминутным, никогда не дремлющим контролем издержанного времени, труда, сил души и сердца».

В отношениях Захара и Обломова можно усмотреть объяснение этим национальным чертам. Крепостные люди в «Обломове» часто являются отражениями собственных господ. Барин, со своим сладким идеалом «ничегонеделанья», возбуждает в людях, принужденных трудиться, зависть и желание подражать, т.е. мечту о ленивом сибаритстве.

Во-вторых, во многом схожа жизнь Захара и Обломова после женитьбы. Илья Ильич «целые дни, лежа у себя на диване, любовался, как обнаженные локти двигались взад и вперед», слуга «блаженствовал с месяц: в комнатах чисто, барин не ворчит, «жалких слов» не говорит, и он, Захар, ничего не делает». Избранницы того и другого, Анисья и Агафья Пшеницына, очень похожи, что подчеркивается близкими по значению именами, которыми наделены героини (Анисья – «благотворная», Агафья – «хороший, добротный»), а также тесная дружба, между ними возникшая. Получается, что Обломов, имеющий потребность в возвышенной и возвышающей любви, в конце концов оказывается на одной ступени с Захаром, у которого гораздо более ограниченные душевные потребности. Одинаковая участь героев в очередной раз подчеркивает, что Обломов был достоин большего, чем достиг.

В-третьих, униженное и беспомощное положение, в котором Захар оказался после смерти жены («бывало, когда Анисья была жива, так я не шатался, был кусок и хлеба, а как она померла в холеру - житья не стало! Попреков сколько перенес»), позволяет понять, что проблемы людей, подобных Илье Ильичу, не решится, если просто убрать «нянек», бесконечно тянущих их из трясины, и предоставить их самим себе. Отравленные ядом «обломовщины», они, скорее всего, не справятся с жизнью.

Наконец, одна из самых важных ролей Захара, Анисьи и Агафьи Пшеницыной – доказать, что, несмотря на кажущееся фиаско, которое потерпел в жизни главный герой, он все-таки нужен этому миру, т.к. составляет счастье своих ближних. О значимости Ильи Ильича для семьи свидетельствует разрушение семейной идиллии, которая становится невозможной после смерти Обломова. Даже попрощавшись с Ильей Ильичом навсегда, Агафья Пшеницына и Захар сохраняют с ним ментальную связь, поэтому отказываются уезжать от места упокоения героя: «Ехать-то неохота отсюда, от могилки-то!».

Преданность домашних Обломова его памяти и отказ продолжать счастливую жизнь без него позволяет выявить в романе Гончарова закономерность, описанную Виктором Пелевиным в «Чапаеве и Пустоте»: существует 2 типа мировоззрения, в зависимости от отношения к прошлому и будущему.

При первом типе мировоззрения золотым веком человечества считается происходившее в прошлом, а всякое движение вперед расценивается как отдаление от этого идеала и деградация. Такой философии следуют консервативные традиционные восточные общества.

Второй тип мировоззрения предполагает, что бытие есть «движение от менее совершенного к более совершенному», идеал жизни достижим и находится в будущем. На этих идеях базируется западноевропейская философская мысль.

Обломов и его домочадцы относятся к первому типу. Не случайно главный герой все время стремился воплотить во взрослой жизни потерянный рай детства. Привязанность Агафьи и Захара к могиле Ильи Ильича – также проявление этого культурного феномена. Штольц, с его непрерывной деятельностью и обращенностью в будущее, воплощает западноевропейскую схему жизни.

Найденное противопоставление позволяет прийти к немаловажным выводам. Роман Гончарова подтверждает мысль Пелевина о том, что для русской жизни более естественно восточное мировоззрение. Это же осложняет и углубляет понимание проблемы «обломовщины», которая с пониманием названной закономерности становится детерминирована не только особенностями воспитания (гиперопекой) или национальным характером (русской ленью), но и соотнесенностью с явлениями общемирового масштаба.