"Дом, в котором..."
Это многоточие в названии – одна из первых загадок, которые
предлагает читателю дом. Сразу с порога книга любому новому обитателю посылает
импульс - побуждение дать свою «кличку» Дому, определить, чем этот Дом будет именно
для читающего. Место для свободной идентификации оставлено, но при этом ключевой
образ остается неизменным. За многоточием следует слово ДОМ. Именно «Дом», не
«тюрьма», не «иллюзия», не какая-либо другая фраза, которой можно было бы
описать мир, в который мы попадаем… Благожелательность
к этому миру с первого слова задается как первоначальный посыл. Неважно, какой
эпитет последует за ним. Правило Слепого: «Не жаловаться, не обижаться и не
дуться».
…Современная литература создает новые мифы. На расчищенном
месте, оставшемся от предыдущих жизненных парадигм, всегда рождается миф,
универсальная схема и некая отправная точка. Так появлялась классическая
греческая культура – с мифа о Трое и странствиях Одиссея, такая же
архетипическая история стала родником европейской христианской культуры. Миф не
перечеркивает предыдущего, он многое заимствует и вместе с тем указывает, что
«прошлое прошло» и настало новое.
Среди новых архетипических сюжетов современности в первом
ряду стоит «Гарри Поттер». Эта история должна задавать сюжетный вектор всем
последующим вариациям, вольно или невольно. Подтверждение тому – появление
многочисленных романов в эстетике «Гарри Поттера». Книга Роулинг - первая,
отправная точка, несущая благую весть (именно благую!) о том, что стало с миром.
Книга Петросян тоже моделирует новую реальность. Сложную,
многоплановую, неоднозначную, какая может служить альтернативой предыдущим
великим мифам… Что это за реальность и каковы действующие внутри нее
закономерности?
1.
Это стихия абсолютного выбора. Нет ничего
предзаданного и определенного, что было бы даровано человеку без его участия. В
мире «Дома…» абсолютно ничего не значит родовая стихия. Родственных связей либо
нет совсем (когда семья ребенка не упоминается вообще), либо они разорваны (в
основном, когда родственники оказываются бескомпромиссными монстрами). Эрик
Циммерман, один из центральных персонажей, отказывается быть сыном мистера
Циммермана. В конце книги его место сознательно занимает Сфинкс, другой мальчик
из «Дома…». Отец говорит: «Он понял, что мне надо о ком-то заботиться, и сделал
то, чего не делал Эрик – позволил мне это. Я чувствовал себя с ним настоящим
отцом». «Позволил» и «не позволил», протянул руку или нет – поступки, которые
определяют существование семьи. Но никак не генетическая матрица, созданная
изначально. То же самое с именами и фамилиями: их практически нет, но есть
клички, смысл которых определяется поступками и чертами их обладателей: Сфинкс,
Слепой, Рыжая. Они не накладывают на обладателей никакого предначертанного
клейма, будь то печать страны, национальности, или выбора родителей.
2.
Наиболее увечные и неполноценные глубже всего
постигают законы этого мира. Слепой – единственный человек, который полностью
осознал, что даровало ему неограниченную силу. Наиболее привлекательная фракция
среди всех групп – чумные дохляки, то есть изгои среди изгоев.
3.
Убийство Бога – составная часть многих
космогоний (миф об Осирисе, Дионисийство, Евангелие). Книга Петросян не
исключение. Бог детского мира Слепого и Кузнечика, добрый и внимательный, погиб
от рук своих воспитанников. Монолог Слепого о Лосе страшен, но это слова,
которые очень созвучны ритму цикла, через который проходит и отдельный человек
(в данном случае Слепой), и вся цивилизация:
«Мне было пять, когда я попал сюда, –
говорит он, – и для меня все было просто. Дом был Домом Лося, а чудеса – делом
его рук. Едва переступив порог, я понял, что знаю об этом месте больше, чем
должен был знать, и что здесь я другой. Дом открыл передо мной все сны, двери,
все пути, не имеющие конца, только самые мелкие предметы не пели мне о своем
присутствии, когда я приближался к ним. Таким и должен был быть Дом Лося. Я ел
по ночам кусочки его стен и верил, что приближаюсь к Лосю. Он был богом этого
места, богом его лесов, болот и таинственных дорог….
Через много лет, – продолжает Слепой, –
я пришел в ужас, когда понял, что он здесь вообще ни при чем. Что он не
создатель этого места, не его бог, что все это существует помимо него, что то,
что я считал нашей общей тайной, принадлежит только мне одному. Потом
оказалось, что не только мне, но меня это уже не утешило. Ведь главным для меня
был он. А он ничего не знал. Жил себе на Дневной Стороне, жил тут и умер, а Дом
не защитил его, как защитил бы меня, потому что я был его частью, а Лось – нет.
Дом не отвечает за тех, кого не пускает в себя. Он не отвечает даже за тех,
кого впустил. Каждый сновидец считает, что это место принадлежит ему одному.
Что он сам его создал, что ничего плохого с ним здесь не случится. Чаще всего
случается именно с ними. И они просто однажды не просыпаются».
Смерть Лося разделила на прошлое и
настоящее реальность Дома. В прошлом остались Кузнечик, Рекс и Макс – детские,
еще наивные воплощения Сфинкса, Стервятника и его погибшего брата. На
личностном уровне произошедшие перемены - безусловно, инициация, выход из
детского состояния. Предел, разделяющий жизнь надвое, обычно связанный с первым
приобщением к смерти, проходят все персонажи современной фантастической
мифотворческой литературы, что сближает созданные в книгах миры с
первобытностью.
Смерть Лося, как и ее обстоятельства,
невозможно не соотнести с событиями человеческой истории. Лось погиб в
результате последнего столкновения двух полюсов, на которые разделился мир
«старших» (как и мир в 20 веке вообще, пронизанный жесткой двуполярностью),
когда нынешние обитетели Дома были еще детьми. Разделение людей в
предшествующую эпоху было простым и разрушительным. «Старшие были людьми
Мавра и людьми Черепа, делились на черных и красных, как шахматные фигурки. У
них - свой мир, своя война и свои роли. Из-за чего началась их война, не помнил
никто». Невозможно не провести аналогию с маглами и колдунами,
чистокровными и полукровками из «Гарри Поттера» - столь же катастрофическим
разделением общества на фракции. Когда
во время выпуска из «Дома» старшие столкнулись в последней битве, они залили
мир кровью и убили Лося.
Мир Лося исчез, как исчезла вера в
человеческий гуманизм в 20 веке. Реальность книги – новый Дом, построенный на капище
жертвы Лося, на пепелище 20 века. Пепелище возродилось другим. У младших уже
совершенно другие законы. Их деление разнообразно и небинарно: есть стая Птиц,
стая Псов, Крыс и т.д. Больше не существует межгрупповой конфронтации,
расправляются лишь с единичными нарушителями Закона (Помпеем, Волком...)
4.
Мир не жесток сам по себе, но его законы
жестоки. За пересечение черты приходится платить. Обитатели «Дома» не сверхлюди
(как считает Д. Быков), для которых нет никаких ограничений. Напротив, это
члены племени, скрупулезно соблюдающие ритуал, традицию, «играющие в игру».
Курильщик, выбравший быть абсолютно чужим этому миру, не понимает, с какой
целью все это происходит: «Каждому своя роль, каждому – свое место в игре.
Так с тех пор и живут. Притворяясь и придерживаясь сценария. Иногда с охотой,
иногда кое-как, но всегда и везде. Крысы. Почти сплошь малолетки не старше
семнадцати. Под их ядовитыми ирокезами – подростки еще не выбравшиеся из
переходного возраста. Может, поэтому им так легко дается роль психов?
Стервятник… монстр Дома. Я посмотрел на него своим обновленным взглядом и
попробовал сорвать внешнюю шелуху. Траур… кольца… черный лак на отрощенных
ногтях… длинные волосы и подкрашенные глаза. Убрать все это, забыть о том, что
он спит в гробу, стереть вообще все сведения о его гнусных привычках – и что
останется? Тощий, крючконосый тип. С острым подбородком. Личность неприятная,
но далеко не чудовище».
5.
Магическая сторона книги Петросян – связь,
которая возникает у читателя «Дома» с самим пространственным локусом и его
обитателями. Одних героев Дом впускает, а другие чувствуют себя в его стенах абсолютно
инородными. «Дом, в котором…», то есть вещественное воплощение замысла
Петросян, точно так же поступает и с читателем. На разных форумах, посвященных
«Дому», люди высказывают схожее мнение: «Такая книга либо пленит вас сразу и не
отпустит уже никогда, либо оттолкнет с первых страниц». И действительно, кто-то
читает не отрываясь, кто-то с трудом заталкивает в себя первые 50 страниц и
дальше не пробирается. Дом выбирает себе жителей. Но как у читателя всегда есть
выбор, оставаться в реальности «Дома» или захлопнуть книгу и никогда к ней не
возвращаться, так и люди, населяющие мир книги, выбирают, остаться в Доме до
выпуска, уйти в большой мир или поменять реальность. Право выбора – еще одна
грань, связывающая посюстороннюю и книжную реальность.
Комментариев нет:
Отправить комментарий